Для Александра Васильева никогда не существовало вопроса о степени наполнения культового граненого сосуда — стакан всегда пуст, это известно давно, но даже для него эта пластинка вышла запредельно мрачной…
Между тем «Раздвоение личности», откровенно чернушный, затянутый альбом с минутными повторами-речитативами, с вибрирующими гитарными длиннотами и нарочито примитивными переходами от одного истерзанного аккорда к другому, — идеальный отпечаток дня сегодняшнего и даже, наверное, к счастью, еще не наступившего завтра. Чувствуя эти больные пульсации, возможно, острее остальных, плюшево-аполитичный снаружи Васильев создал редкой силы манифест всё ещё живого разума в эпоху победившего безумия. Прием старый, пошлый, затертый: кто лев, тот и прав; но почему-то именно сейчас развернутая демонстрация этого афоризма обладает особенной силой. Куда себя деть, если даже на кладбище нет свободных мест?! «Полный стадион народу, время начинать матч».
Семнадцать треков — как путешествие по антиутопии. Самая первая строчка — и ты уже не можешь понять, где кончается гиперпаранойя и начинается сухое цитирование новостных истерик. Тень, мелькнувшая на заднем плане, сразу превращается в главного героя этой странной пристрастной истории, немого свидетеля чужого сумасшествия, рожденного навязчивыми ассоциациями и становящегося все прожорливей и наглее. Уж насколько беспросветной была «Реверсивная хроника событий» (2004), но и она на фоне «Раздвоения» выглядит бразильским карнавалом. Куда там Шато Марго и бериллию до воцарившихся красных небес, сухарей и поедающего сыр сына!
И суть не в значительно более тяжелом по сравнению с последними альбомами саунде (здесь уже нет ни «Новых людей», ни даже «Географии»; даже классическая любовная лирика — три восклицательных знака в этом месте, да-да — мутирует в совершенно неуправляемый, болезненный речитатив «Прочь из моей головы»). Одна из самых жутких вещей диска, «Бетховен», как раз слишком легка. Все дело именно в отражении, именно в образах и ощущениях: что, в конце концов, может быть страшнее ожившего Бетховена… Иногда за рассудок Васильева становится даже боязно: как настолько осведомленный человек может оставаться при своих?
И — никогда еще в песнях «Сплина» не клубилось столько ярости: считалочкой «На счастье» можно убивать. Без гипербол, честное слово! Пусть через личные переживания, пусть через конкретные имена и фамилии (неназываемые, впрочем) — это все тот же угол преломления, все та же эстетика созерцаемого разрушения (помните «Романс»? Так вот, это и есть в двести раз разбавленное «Раздвоение личности»)… Картины, которые рисует этот альбом, похожи на полотна Климта — при том, что распутывать нарочно завязанные в клубок колючие предложения придется не раз. История застрявшего в будке охранника особо впечатлительным может и присниться, и это будет не самое приятное сновидение, поверьте…
В том, что вышло именно так, винить и некого, и не за что: это зеркало слишком чистое, чтобы врать смотрящему. В доме и в самом деле вышибло все пробки, а люди жили-жили, да не выжили. И удивляться нечему: в мире, где массовым сознанием управляет мелькнувшая на заднем дворе тень, небо может быть только красным.
Саунд: Цвета опадающей ржавчины.
Ключевые треки:
«Мелькнула чья-то тень»; «Скажи»; «Прочь из моей
головы».
Рекомендуется: Сомневающимся.
